Рассказы о войне - Окинин Борис Степанович

Уважаемые устюжане!

В рамках проекта, инициированного Губернатором области «Онлайн - культура Вологодской области», связанного с временным переводом услуг учреждений культуры в виртуальный формат, Устюженский краеведческий музей предлагает вашему вниманию виртуальную выставку «Рассказы о войне», посвященную нашим землякам, воевавшим на разных фронтах Великой Отечественной войны.

Партизанское движение на оккупированной немцами территории развернулось уже в первый год войны. Среди устюжан участниками партизанского движения был:

Окинин Борис Степанович (1912-1941гг.)-уроженец д. Лычно, Устюженского района. В годы войны сражался в партизанском отряде Ижорского завода в Ленинградской области. После успешно проведенной операции,  Окинин вместе со своими товарищами возвращался на базу, где их уже ждали фашисты. Начался тяжелый бой. Борис Степанович вел огонь из ручного пулемета, тем самым, прикрывая отход отряда, и позволил ему оторваться от противника. Когда же боеприпасы подошли к концу, партизан предпочел смерть фашистскому  плену, оставив последний патрон для себя.

Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 7.02.1966г. за мужество и отвагу, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками, уроженец д. Лычно Устюженского района Борис Степанович Окинин награжден медалью «За отвагу». Посмертно.

ПЛАКАЛИ БЕРЕЗЫ

Война шла уже третий месяц. И почти два месяца Борис Окинин находился в партизанском отряде. Вообще-то он мечтал попасть на передовую, но в парткоме отказались принимать его заявление.

Усть-Ижорская судостроительная верфь, куда Окинин поступил на работу сразу после окончания Череповецкого техникума водного транспорта, располагалась на станции Понтонная в Ленинградской области. Он проработал здесь девять лет и два года учился заочно в ленинградской промышленной академии. В 1941 году Бориса назначили на должность инженера-строителя. Ему исполнилось 29 лет, с чем его не забыли поздравить друзья – бывшие одноклассники из родной устюженской деревни Лычно. Казалось, вся жизнь была впереди, но началась война.

В конце июня Понтонную бомбили. На станции горели вагоны. Появились первые убитые и раненые. Потом налеты «юнкерсов» стали ежедневными. Немецкие войска шли к Ленинграду. Борис получил письмо из дома. Мать писала, что его отец Степан Макарович – тихий сельский учитель, ушел добровольцем на фронт, а младший брат Николай стал военным летчиком. И Борис в который раз атаковал секретаря парткома Тищенко:

- Отпустите на фронт.

И в который раз слышал категоричный ответ:

- И здесь необходим. Иди, работай.

Окинин тогда еще не знал, что в Понтонной готовят кадры для подполья и что ленинградский горком партии назначил Тищенко командиром одного из будущих партизанских отрядов.

Однажды жарким июльским вечером секретарь парткома вызвал к себе Бориса:

- Собирайся, завтра уходим.

Борис едва успел покидать нехитрые пожитки в вещевой мешок. Только через месяц родные получили от него короткую записку, переданную партизанской «почтой»: «Я жив и здоров. Думаю и дальше продолжать в том же духе…»

Отряд, организованный из работников Ижорской судоверфи, базировался в районе ленинградского поселка Вырица. Здесь, на заброшенном лесном кордоне, густой темный ельник и веселые березовые рощи перемешивались с редколесьем, а дальше, на много километров, тянулось топкое болото.

Тищенко назначил Окинина командиром диверсионной группы. Партизаны ходили в разведку, взрывали мосты, пускали под откосы вражеские эшелоны. Немецкое командование несколько раз направляло карательные отряды на поиски вырицких партизан, но отыскать хорошо замаскированный лагерь им не удавалось.

7 сентября группа Окинина вернулась с очередного рейда. Уставшие партизаны едва расположились на отдых, когда «секреты» передали тревожную весть: «Идут каратели».

На борьбу с русскими партизанами немцы бросали большие и хорошо вооруженные формирования. Вырицкий отряд был немногочисленным и потому Тищенко решил, уклоняясь от боя, увести людей в сторону болота, а потом уходить узкой гатью, куда немцы без проводника сунуться не посмеют. Вот только успеют ли партизаны уйти? Кто прикроет отход отряда? Командир приказывать не стал:

- Добровольцы есть?

 Решение нужно было принимать быстро. Борис молча подхватил ручной пулемет, вставил диск,  кивнул: «Уходите». Тищенко понял его без слов.

В лесу, полном людей, было неестественно тихо. На едва тронутых осенним золотом березовых ветвях танцевали солнечные блики, на листьях дрожали капли недавнего дождя. Лежа на сыром мху возле своего ручного пулемета, Борис мучительно всматривался в редколесье, в ту сторону, откуда могли подойти каратели. И они не заставили себя ждать.

Немцы шли цепями, с автоматами наперевес. Их грязно-зеленые мундиры почти сливались с листвой кустарников. Вскоре Борис стал различать лица. Каратели двигались осторожно, опасливо вглядываясь в глубину чужого леса. Они подходили все ближе и ближе. Над головой Бориса зашумели березы. Он почувствовал на горячем лице прохладные дождевые капли, сбитые с листвы порывами ветра. Подумалось: «Березы плачут. Обо мне? Ну, что ж… Пора». Пулемет дал длинную очередь. Цепи дрогнули и рассыпались. Послышались автоматные выстрелы, крики. Пули цокали прямо над головой, сбивая ветки и мокрую листву. Борис не обращал на это внимания. Немцы попытались его обойти, но, потеряв несколько человек, затаились. Потом сунулись снова, и снова их остановил прицельный огонь. Борис не стрелял впустую, берег патроны и тянул время, давая Тищенко возможность увести людей вглубь болота. Это, видимо, поняли и каратели. Они явно нервничали, чувствуя, что в очередной раз упускают неуловимый вырицкий отряд.

Пулемет дал короткую очередь и вдруг захлебнулся, замолчал. Борис ждал этого момента – кончились патроны. Сколько прошло времени с тех пор, как начался бой? Полчаса? Десять минут? Успел ли Тищенко увести ребят? Каратели начали подниматься, короткими перебежками приближаясь к тому месту, где затаился упрямый партизан. Борис поднял пистолет и еще один фашист, коротко вскрикнув, замертво уткнулся в мох. Это окончательно вывело немцев из себя. Одновременно с нескольких сторон ударили автоматные очереди. Шальная пуля чиркнула Бориса по руке, другая ужалила в плечо. На его голову сыпалась березовая кора, ветки, мокрые листья. И вдруг тишина. Каратели совещались:

- Рус, сдавайся!

Борис неторопливо поднес пистолет к виску. Последний патрон. Он вдруг почувствовал мрачное удовлетворение: «Не достанете». Каратели услышали одинокий выстрел и запоздало рванулись вперед…

Над мертвым телом партизана шумели израненные березы, отплакав каплями недавнего сентябрьского дождя…